После длительной реконструкции открылось здание «Мультимедиа Арт Музея» на Остоженке, где сейчас расположились сразу три выставки — «Избранное» из фондов МДФ, «Иосиф Бродский» от фотографа Сергея Берменьева и французская гастроль «Флюксус: Поживем — увидим...».
.jpg)
Учреждение это многие по старинке продолжают именовать Московским домом фотографии, хотя оно уже давным-давно представляет собой затейливую структуру под названием «Мультимедийный комплекс актуальных искусств». МДФ является его составной частью, равно как и «Мультимедиа Арт Музей», и Школа фотографии и мультимедиа имени Родченко. Удивительно, как местным сотрудникам удается не запутаться в этом функциональном калейдоскопе. Журналисты, во всяком случае, вечно пребывают в недоумении, какое словосочетание из приведенных выше правильнее всего использовать в том или ином случае. Если бы не фигура Ольги Свибловой, которая патронирует хозяйство в целом, было бы совсем туго. На сленге события вроде нынешнего принято называть именно так: «выставки у Свибловой».
Правда, сейчас ситуация все-таки экстраординарная, так что привычной фразой уже не отделаешься.
Новоселье на старом месте (здание на Остоженке досталось МДФ еще в 1996 году) случилось после пятилетней реконструкции, сроки окончания которой переносились несколько раз. Оценить общий масштаб произведенных работ пока трудновато: на вернисаже публике удалось увидеть лишь выставочные залы, чья площадь составляет не более трети от суммарной. Но и этого хватило, чтобы произвести впечатление.
О прежней планировке здесь буквально ничто не напоминает. Стараниями архитекторов из «Моспроекта-4» образовано что-то вроде патио глубиной в четыре этажа. Выставочные пространства располагаются по периметру этого «колодца», плюс еще вереница экспозиционных залов на минус первом этаже.
По размерам полезной площади Манеж и ЦДХ, пожалуй, не превзойдены, однако понятно, что «Мультимедиа Арт Музей» (как его ни назови) становится весьма значимым объектом на культурной карте города.
Выбор премьерных выставок должен был хотя бы отчасти символизировать различные ипостаси, свойственные заведению. Наиболее очевидным здесь выглядит проект «Избранное», представляющий фонды МДФ, накопленные за 14 лет. Впрочем, несмотря на обширность площадей, показать все равно удалось лишь фрагменты коллекции, которая насчитывает 80 тысяч единиц хранения. Чести презентовать это собрание удостоились, к примеру, подкрашенные альбуминовые отпечатки второй половины XIX столетия, образцы пикториализма начала следующего века, хрестоматийные фотографии и коллажи Александра Родченко, серии снимков Аркадия Шайхета, Дмитрия Бальтерманца, Маргарет Бурк-Уайт (американка представлена работами, сделанными в СССР 1930-х годов), Всеволода Тарасевича, Александра Слюсарева и еще целого ряда авторов.
В довершение всего (вернее, наоборот, при входе) размещены несколько произведений современных медийных художников, с фотографией почти не связанных.
Получилось довольно причудливо и совсем не аналитично. Догадаться, о чем эта выставка, нет никакой возможности — разве что вспомнить, что слово «избранное» подразумевает взгляд субъективный и даже пристрастный. Вероятно, в данном случае отражены личные пристрастия хозяйки заведения.
Отдельным блоком показан небольшой цикл портретных фотографий, сделанных Сергеем Берменьевым в Нью-Йорке в 1995 году — незадолго до смерти Иосифа Бродского.
Почему эта камерная экспозиция оказалась в фокусе внимания — объяснить проще простого.
Во-первых, сейчас идет год Бродского, объявленный ЮНЕСКО в связи с 70-летием поэта. Во-вторых, Берменьев — лауреат конкурса «Серебряная камера», учрежденного МДФ. В-третьих, он же любимый фотограф нашего президента. Но, чтобы читатель не заподозрил нас в цинизме и поиске надуманных подоплек, сообщим открытым текстом, что Сергей Берменьев действительно достойный и даже выдающийся фотопортретист. О величии Бродского упоминать излишне. Так что выставка сама по себе хороша и своевременна, просто выглядит она здесь слегка чужеродной, непонятно откуда взявшейся.
Наконец, про «Флюксус».
Название этого интернационального арт-движения вам наверняка встречалось, а вот сумеете ли вы сформулировать, что имели в виду адепты направления, — большой вопрос. Однако не огорчайтесь, тут вы не одиноки. Несмотря на то что с момента основания «Флюксуса» прошло почти полвека (инициатором движения считается литовский эмигрант Джордж Мациюнас, который в 1961 году начал собирать вокруг себя единомышленников), стройной культорологической теории, раскладывающей этот феномен по полочкам, до сих пор создать не удалось. Что и не удивительно.
Люди, норовившие истребить искусство как категорию, в своих намерениях не преуспели.
Да и были ли такие намерения на самом деле? За что в этом вопросе ни возьмись, всё будет зыбким, неустойчивым, двусмысленным. Похоже, сама суть «Флюксуса» (название означает «поток, движение») не предусматривала внятной программы и явственных эстетических признаков.
Эти ребята в 60—70-е годы балансировали на той же волне, которая породила хиппи, «Битлз», пацифизм, студенческую революцию, концептуализм, акционизм и много чего еще. Достаточно вспомнить, что к «Флюксусу» в разной степени примыкали Йоко Оно, Джон Кейдж, Йозеф Бойс, родоначальник видеоарта Нам Джун Пайк и король поп-арта Энди Уорхол.
Сие движение, во гроб сходя, благословил сам Марсель Дюшан.
Но слишком уж неопределенны были взгляды художников и музыкантов на их коллективную миссию. Ее смысл удавалось выразить одними лишь афоризмами: «Флюксус может быть чем угодно», «Что-то всегда случается», «Флюксус — это бессознательное бессознательного» и т. п. Уверенность в том, что искусство должно быть разрушено ради дыхания жизни, не удалось подкрепить чем-то основательным и безапелляционным.
Так что «Флюксус» — своего рода призрак «антиискусства», мятущийся по планете до сих пор.
И эту его роль не стоит недооценивать. «Флюксус продолжается» — гласит афоризм от Бена Вотье, чья коллекция и представлена в «Мультимедиа Арт Музее».
Костыли в цветах французского флага, расписанный изнутри корпус телевизора, простреленные книги, изувеченные грампластинки, бесконечные шкатулки, склянки, диаграммы и схемы — в этом наборе, вполне уже стародавнем, внимательный зритель наверняка уловит сходство с искусством сегодняшним. Пожалуй, феномен «Флюксуса» стоит изучить хотя бы для того, чтобы понимать, на кого ориентируются (намеренно или подсознательно) многие арт-кумиры наших дней. Как раз тот случай, когда история дает ключ к постижению современности.
Опубликовано на mykulturestyle.blogspot.com
