Стон разума в Гараже
В ЦСК "Гараж" 23 апреля откроется выставка работ американского художника Марка Ротко, которого называют одним из создателей абстрактного экспрессионизма.
Рейтинги продаж русского искусства нередко публикуют на первом месте полотно Марка Ротко "Белый центр", проданное в 2007 году на торгах Sotheby's за 72,8 млн долларов. Художник действительно родился на территории Российской империи — в городе Двинске Витебской губернии, который сегодня принадлежит Латвии под именем Даугавпилс. Но хорошо помня черту оседлости и прочие прелести решения еврейского вопроса в России, сам он вряд ли бы обрадовался причислению к русским художникам. Выросший на американской художественной традиции, он не любил никого из бывших соотечественников, кроме разве что Достоевского.
Когда маленький Маркус Роткович исправно учил идиш, ходил в хедер, читал Талмуд и Пятикнижие и помогал своему отцу-фармацевту, он вряд ли мог представить, что спустя столетие русские, американские и еврейские искусствоведы будут разрывать его между историями искусства своих народов. Не знал, что его картины будут покупать за миллионы крупнейшие музеи и знаменитые коллекционеры (тот же "Белый центр" принадлежал Дэвиду Рокфеллеру и был куплен Катарским эмиром Хамадом бин Халиф аль-Тани). Не мог предположить, что о его жизни будут ставить пьесы: в декабре 2009 года в Лондоне состоялась премьера спектакля Red по пьесе американского драматурга и сценариста Джона Логана.
Это шоу рассказывает о знаменитой истории, связанной с рестораном Four Seasons и случившейся в 1958-1959 годах. Уже признанному тогда Ротко предложили сделать серию полотен для оформления заведения, расположенного на первом этаже нового корпоративного здания компании Seagram на Парк-авеню. Наведавшись в ресторан, Ротко пришел в ужас, посчитав, что продал душу капиталистам. Значительная часть средств, вложенных в строительство здания, была выручена путем незаконной торговли спиртным в эпоху "сухого закона" 1920-1930-х годов. Здесь все говорило о деньгах, буржуазности и неприкрытом снобизме. Но контракт был подписан, а сумма составляла 35 тысяч долларов (по сегодняшним меркам примерно 3 млн долларов). Тогда Ротко решил "испортить аппетит всем этим сукиным детям" тем путем, каким мог это сделать живописец,— создать гнетущие, мрачные полотна, совсем не способствующие ни веселью, ни пищеварению.
Хотя около десятка холстов действительно были написаны, ресторан их так никогда и не увидел — контракт был расторгнут. Ротко, пытаясь заставить других задыхаться, сам впал в депрессивное состояние, из которого так и не выбрался. Через несколько лет он создал цикл коричнево-черных болезненных холстов для Гарвардского университета и темно-синие мрачные полотна для капеллы в Хьюстоне (и то и другое предполагалось экспонировать при тусклом свете). Затем переехал в новую студию, где полностью перекрыл доступ дневному свету. А еще чуть позже перерезал себе вены, оставив на полу последнюю абстрактную работу, написанную пятнами собственной крови. По иронии судьбы, в этот день в один из английских портов прибыл ценный груз — ящики с картинами Ротко, подготовленными для Four Seasons, но переданными в дар лондонской галерее Tate.
48-летняя супруга Ротко — Мелл пережила мужа всего на полгода. По официальной версии, в которой многие сомневались, она умерла от сердечного приступа. А доступ к наследию Ротко получил его советник по финансовым вопросам и душеприказчик Бертран Рейс. Бескорыстным распорядителем этого человека было назвать трудно, оказалось, что Рейс работал на галерею Marlborough, которой Ротко по его настоянию передал эксклюзивное право продавать свои работы в Европе. Опираясь на это обстоятельство, 19-летняя дочь Ротко — Кейт возбудила уголовный процесс, который пресса окрестила "Уотергейт в искусстве". Он тянулся пять лет и был выигран: Кейт назначили единственной управляющей имуществом отца, контракт с галереей признали недействительным, а семье вернули непроданные 658 картин, большая часть из которых позже попала в американские и европейские музеи.
Он учился, искал, экспериментировал, бунтовал, состоял в разных художественных объединениях, менял свой стиль от реализма до Пикассо через Матисса и Шагала. Выставлялся или не выставлялся (и тогда страшно сердился), писал так никогда и не законченную книгу, женился, разводился. Биографически Ротко — типичный представитель нью-йоркской субкультуры. Вся его история складывается из смены адресов на Манхэттене, перечня выставок в частных галереях и сменивших их залах Метрополитен-музея и Музея современного искусства и регулярных депрессий.
Ко времени истории с Four Seasons он уже не только превратился из Маркуса Ротковича в Марка Ротко, но и создал свою серию так называемых мультиформ, полотен, состоящих из нескольких цветовых плоскостей. Отсюда начался его индивидуальный, узнаваемый стиль — прямоугольные абстрактные холсты, построенные на трех-четырех цветах. Тот самый Ротко, которого узнают, ценят и покупают за баснословные деньги. Сам Ротко их абстракциями не считал. Для него это были эмоциональные послания, как он сам писал, "простые выражения сложной мысли". Никаких названий, в лучшем случае порядковый номер или дата. Чистая эмоция. Чистое искусство. В одном из своих интервью Ротко сказал: "Мне интересно только выражение основных человеческих эмоций — трагедии, экстаза, отчаяния и так далее. Зрители, которые проливают слезы у моих картин, переживают те же религиозные чувства, что испытывал и я, создавая их".
Юлия Виноградова (опубликовано в Ъ-Огонек)
